И опять прошел день, и другой, и третий. Бой продолжался, а мы все стояли неразвернутыми. Что же это, наконец, забыли о нас, что ли? Но нет. На станции Угольной, на разъездах, — везде стояли
полевые госпитали и тоже не развертывались. Врачи зевали, изнывали от скуки, играли в винт…
Армия все время стояла на одном месте. Казалось бы, для чего было двигать постоянно вдоль фронта бесчисленные
полевые госпитали вслед за их частями? Что мешало расставить их неподвижно в нужных местах? Разве было не все равно, попадет ли больной солдат единой русской армии в госпиталь своей или чужой дивизии? Между тем, стоя на месте, госпиталь мог бы устроить многочисленные, просторные и теплые помещения для больных, с изоляционными палатами для заразных, с банями, с удобной кухней.
Вокруг нас, — у станций, у разъездов, — везде стояли
полевые госпитали. Одни из них все еще не получали приказа развернуться. Другие, как и наши, были развернуты. Издалека белелись огромные парусиновые шатры с светло-зелеными гребнями, флаги с красным крестом призывно трепыхались под ветром.
Неточные совпадения
К каждой дивизии придается в военное время по два
полевых подвижных
госпиталя.
— Это черт знает, что такое. По закону
полевые подвижные
госпитали должны стоять за восемь верст от позиций, а нас посылают в самый огонь!
Я был назначен в
полевой подвижной
госпиталь. К каждой дивизии в военное время придается по два таких
госпиталя. В
госпитале — главный врач, один старший ординатор и три младших. Низшие должности были замещены врачами, призванными из запаса, высшие — военными врачами.
— Ваше превосходительство! В 38
полевом подвижном
госпитале состоит 98 больных, из них 14 офицеров, 84 нижних чина!..
В декабре месяце Военно-Полевому Медицинскому Управлению пришлось выпустить циркуляр (№ 9060) такого содержания: «Главнокомандующий изволил заметить, что в части войск в большом количестве возвращаются из
госпиталей нижние чины, либо совершенно негодные к службе, либо еще не оправившиеся от болезней».
Если начальником санитарной части мог быть бывший губернатор, инспектором
госпиталей — бывший полицмейстер, то почему главным
полевым хирургом не мог быть, напр., бывший полицейский пристав?
Иметь собственное мнение даже в вопросах чисто медицинских подчиненным не полагалось. Нельзя было возражать против диагноза, поставленного начальством, как бы этот диагноз ни был легкомыслен или намеренно недобросовестен. На моих глазах
полевой медицинский инспектор третьей армии Евдокимов делал обход
госпиталя. Взял листок одного больного, посмотрел диагноз, — «тиф». Подошел к больному, ткнул его рукою через халат в
левое подреберье и заявил...
— Ну, наконец, нашли! В 38
полевом подвижном
госпитале не хватает одного младшего ординатора, присутствие признало его больным. Вы вызваны на его место… Вот как раз ваш главный врач, представьтесь ему.
Учреждение, несомненно, было
полевым, несомненно, было подвижным — слишком даже подвижным! — но
госпиталем оно не было.
Мы передвигались, вновь и вновь отделывали фанзы под вольных, наконец, развертывались; новый приказ, — опять свертываемся, и опять идем за своею частью, У нас был не
полевой подвижной
госпиталь, — было, как острили врачи, просто нечто «полевое-подвижное».
— Штаб корпуса стоял. Вчера он перешел вон в ту деревню, теперь будет стоять 39
полевой подвижной
госпиталь (султановский).